«Дикий Юг» взял интервью у Николая Антоновича Дона. Он уже больше 80 лет живет в городе Новороссийске, на его глазах город менялся и развивался. Вместе с городом менялась и природа Новороссийского района. О том, как это происходило, Николай Антонович знает не как обыватель. Дон известный в крае биолог, он выпускник Кубанского государственного аграрного университета, бывший директор Новороссийской станции юннатов, всю жизнь занимающийся изучением местной флоры. О Новороссийске и природе районе мы с ним и поговорили.
– Когда вы переехали сюда, город был в разы меньше, чем сейчас. Где тогда он заканчивался и начинался лес и природа?
– Да, действительно, город был значительно меньше нынешнего. До Великой Отечественной войны строительство велось в относительно равнинной зоне и в первую очередь, по понятным причинам, в его индустриальной части («Стандарт», Мефодиевка).
В дальнейшем индивидуальный сектор строительства стал перемещаться на окраины, так называемые «бугры». И уже к концу 30-х годов прошлого столетия самая нижняя часть бугров находилась где-то в трех кварталах от нынешней улицы Видова. Была она застроена примитивными двускатными домиками.
Основные материалы для строительства были местные: камень, солома, ветви лещины и грабника, конский навоз. Многие жители делали турлучные глинобитные стены и потолки.
Мои родители были переселенцами с Украины и использовали свой метод строительства «топтаных» стен – трамбовкой деревянных щитов смесью соломы и глины с наполнителем из камня. В результате получался единый крепкий саман. Лес для строительства, кирпич и шифер были в большом дефиците и в продаже их не было. Не было ни цемента, ни гвоздей. Кое-где распределялось по предприятиям.
Заготовку камня вели кто как мог и где мог. В лесу, по ущельям – и привозили на ручных тележках, а фундамент клали исключительно на глине. Большая проблема при строительстве дома – отсутствие какого-либо транспорта, гужевой в лучшем случае.
Мой отец, например, при строительстве дома с каботажной пристани (ныне морвокзал, там он работал) всякий раз пешком приносил домой по одному бревнышку. Так они по сей день с 1936 года удерживают крышу. Но самым трудным в строительстве было найти и доставить воду. Приходилось вставать чуть свет и приносить на коромысле по два ведра с родников в Четвертой щели или из колодца так называемой «ямы». Строительство велось в свободное от работы время, потому шло медленными темпами и не позволяло быстро прирастать городу его окраинами. Да и сразу после войны город залечивал раны. Лишь спустя 10 лет, помимо восстановленных и заново построенных домов, стали выделять земли под строительство новых жилых кварталов, которые, естественно, стали отвоевываться у природных территорий, представлявших из себя низкорослое редколесье (которое повреждалось домашними козами). В основном росли грабник, держидерево, кизил, свидина, дуб, боярышник, бирючина и разнотравье, в составе которого много было шафрана сетчатого, мышиного гиацинта, эхиногона, первоцвета обыкновенного и разных фиалок.
Недостаток хлеба после войны вынуждал всех желающих вскапывать травянистые поляны, огораживать их изгородью из держидерева и сеять пшеницу. Затем зерно выбивали из колосьев и измельчали на ручных жерновах. Вот так шли в наступление на природу. Нужно было выживать. Позже вся эта территория была отдана под строительство типовых 4-скатных домов. Это пришло с середины 50-х годов.
«Война, – говорил мой папа, – научила всех водителей ездить по горам». Строительство стало идти быстрыми темпами.
Сразу после войны наш юго-запад (бугры) был примерно 4-6 кварталов в горы. Западная часть города заканчивалась Четвертым бугром, то есть Пятой щелью, внизу которой была воинская часть с конюшнями. На востоке крайней оконечностью была так называемая «Станичка» (рыбзавод). Северная часть города заканчивалась «Стандартом» и Мефодиевкой. Район Шесхариса начал активно застраиваться в конце 50-х.
– Город разросся поглотил много зеленых зон как вокруг себя, так и внутри. Какие природные объекты, по вашему мнению, были самые ценные и которые уже не вернуть?
– Рассказывали старожилы, что на стыке Третьего и Четвертого бугров в границах нынешних улиц Астраханской, Памирской и Верхне-Московской когда-то был густой тенистый лес, и к глубокому колодцу, который, кстати, и сейчас находится там в законсервированном состоянии, в полдень пригоняли пастухи стада коров и коз на так называемое «тырло» (место водопоя и отдыха). До сих пор сохранились остатки леса, несколько огромных ясеневых деревьев по нечетной стороне ул. Верхне-Московской. Вероятно, это исчезнувший лесной массив был частью Цемесской рощи.
Не вернуть и остатки леса, крупных деревьев дуба ножкоцветного, что долгое время росли на обочине трассы Новороссийск – Краснодар в селе Цемдолина. Кто-то с легкой руки убрал их, кому-то мешали, возможно, рекламным щитам. А жаль! В Цемесской роще их осталось совсем немного.
– Какие факты о природе можно рассказать молодым жителям Новороссийска или недавно переехавшим, которые их удивят?
– Дикие хищники по современному Новороссийску уже не бродят, но после войны на обочине Сухумского шоссе была убита рысь кавказская, которую долгое время (чучело) демонстрировали в нашем краеведческом музее. Возможно, что боевые действия прошлых лет вывели ее из потаенных мест обитания.
Была отмечена даже встреча с переднеазиатским леопардом юго-восточнее Новороссийска, где, вероятно, и начиналась северная граница его ареала.
Желтобрюхий полоз (полоз каспийский) был постоянным завсегдатаем наших дворов, рядом была живая природа.
Устье реки Цемес было расширено, и в него действительно заходили из моря малые суда.
9 января 1907 года Цемесская бухта замерзла полностью, и люди переходили ее пешком, ездили пешком по льду на экипажах.
В марте 1954 года опять замерзла бухта, и люди вновь через нее ходили пешком. Я этому свидетель.
– Как сильно изменилась Цемесская роща с начала активного освоения города?
Менялись хозяева у Цемесской рощи: Новороссийский лесхоз, УСПР Зеленстрой и вновь лесхоз, но власти что хотели с ней, то и делали.
Были предложения сделать лесопарк. Окультурить ее. Создать гидропарк (идея главного архитектора Гургена Николаевича), но я настоял на том, чтобы оставить ее в покое и осуществлять санитарную чистку, а потом снова возвратить в ведомство лесхоза.
Плавни в восточной части рощи после войны были переданы железнодорожникам. Открытые топкие места были осушены и переданы во временное пользование своим работникам под огороды.
Южные границы рощи перешли в ведомство Горводоканала, комбината благоустройства (под цветочный и древесный питомники). В конце 70-х – начале 80-х в северном направлении вдоль трассы были построены здания Приморского райкома партии (теперь музыкальная школа) и здание Треста №12. Позже с северной стороны рощи за административным зданием лесхоза земельные угодья были отданы под индивидуальное строительство, так называемое «Царское село». А сейчас планируется строительство с северо-восточной стороны рощи вдоль русла р. Цемес объездной дороги. И, видимо, это будет осуществлено.
После ликвидации обоих питомников Зеленстроя на этих местах землях выросли как грибы жилые высотные здания.
После строительства здания Спецстроя №12 обширный массив рощи за ним стал погибать от переизбытка влаги. Выяснить причину гибели и спасти никто не желает.
Жизнь памятника природы под угрозой. На наших глазах происходит его гибель, и остановить этот процесс вряд ли удастся. А ведь в России мало где уцелели ясеневые сообщества такого масштаба, и мы по-прежнему слышим от наших местных СМИ дифирамбы о зеленых легких города.
Какая нынешняя площадь Цемесской рощи, неизвестно.
– Сейчас идут работы по созданию на Маркотхском хребте особо охраняемой природной территории. О том, что можжевеловое редколесье в этом районе уникально, было известно давно, почему только сейчас дошли до создания ООПТ?
– Изначально планировалось создать заповедник кластерного типа, куда и входила бы часть Маркотхского хребта, но осуществлять на практике заповедное дело из-за производства цемента с его карьерными территориями было бы невозможно. И природный национальный парк тоже вряд ли был бы возможен. Потому будет, видимо, принято решение создать ООПТ (по последним данным, должен быть природный парк «Маркотх». – Прим. «Дикого Юга»).
А почему только сейчас приняли такое решение? Потому что в нашей стране был экономический и политический коллапс, и только сейчас начинаем выходить из кризисного состояния. Ученые мужи давно поднимали вопрос, и лишь совсем недавно был создан Утришский заповедник, который не смог до конца удовлетворить потребность целого ряда природных территорий.
– Какие, по вашему мнению, еще природные объекты в районе Новороссийска надо взять под охрану?
– С целью сохранения уникальных ботанических комплексов на территории Новороссийского района, нуждающихся в срочной охране и придании им категории ООПТ, следует создать:
* комплексный памятник природы «Гора Лысая Новороссийская»,
* ботанический памятник природы «Раевка»,
* ботанический памятник природы «Верхнебаканская популяция ремнелепестника козьего»,
* ботанический памятник природы «Тоннельские горы»,
* природный комплекс «Мысхако».
По моему мнению, следовало бы взять под охрану сосновый бор, участок сосны пицундской на юго-восточном склоне горы Колдун (квартал №100 Новороссийского лесничества). Он даже не вошел в состав заказника «Абрауский».
Взял бы под охрану ботанический памятник природы «Глебовская популяция подснежника складчатого».
Без защиты остается великолепная по своему качеству популяция верхнебаканского подснежника складчатого. Эти краснокнижные объекты должны быть защищены, так как на Кавказе таких больше нет.
– Вы известны как человек, который у себя на приусадебном участке и ранее на территории станции юннатов высаживал различные дикорастущие растения, произрастающие в Новороссийском районе. Для чего делаются эти эксперименты?
– Обычные вестники весны греют душу. После зимней спячки ощущается начало полноценной жизни. Еще стоят холодные ночи, а они тянутся к теплу и свету. Сопереживаешь вместе с ними, мысленно общаешься, пытаешься как-то помочь. А ведь многие из них источают свой неповторимый аромат – аромат детства, моего детства. Никакой аромат духов не может заменить мне запах примулы, пролески сибирской или фиалки пахучей. А у меня ведь и в детстве за домом был свой миниатюрный уголок с разными дикорастущими растениями, которые я приносил из леса с горки.
Все это растет у меня для себя, для детей, внуков, соседей. Дети и внуки должны знать нашу местную флору. И они знают, даже не выходя в природу. Делают фотоснимки, показывают своим знакомым, делятся впечатлениями. Многие мои соседи имеют то, что имею я. Охотно делюсь с ними семенами, растениями, луковицами.
Но есть и такие растения, которые интересны только мне, которыми интересуются мои друзья и может проявлять интерес наука.
– Какие из растений, произрастающих в Новороссийском районе, можно окультурить и использовать на благо человека в озеленении города или сельском хозяйстве?
– Конечно же, хотелось бы ввести в культуру рябину домашнюю. И она уже есть в культуре у меня, моих друзей и даже у Г.В. Еремина (Крымская опытно-селекционная станция Федерального государственного бюджетного научного учреждения «Федеральный исследовательский центр Всероссийский институт генетических ресурсов растений имени Н.И. Вавилова»).
Хотелось бы окультурить рябину крымскую, но надо найти подход к ее размножению. Хочется познакомиться поближе с рябиной буроватой, что в альпике живет на горе Семиглавой (Туапсинский район), но ее нужно добыть.
Надо вводить в культуру две местные жимолости – этрусскую и каприфоль. Обе красивоцветущие и источают неповторимый аромат.
Ломонос чинолистный может украсить любой светлый участок дачи. Не требует особого ухода (кроме опоры). Прекрасно цветет и издает приятный аромат. При поливе цветет повторно.
